Зачем фальсифицировали расследование в Шпандау? Часть 2

Начало в публикации «Зачем фальсифицировали расследование в Шпандау? Часть 1».

Почти 30 лет назад 17 августа 1987 г. начальник британского военного госпиталя в Западном Берлине полковник Хамер-Филип при помещении тела заключенного №7 в холодильную камеру после констатации смерти, изъял из карманов некоторые предметы и сложил в конверт. Это были: носовые платки, часы, гребешок, коробка для лекарств, два футляра для очков с очками и несколькими авторучками и «одно письмо, написанное на немецком языке и состоящее из одной страницы написанного синими чернилами на обычной белой бумаге».

Первый лист показаний начальника британского военного госпиталя в Западном Берлине полковника Хамера-Филипа.

Второй лист показаний полковника Хамера-Филипа

Здесь перечислены предметы, извлеченные из карманов Рудольфа Гесса. Последним в перечне указано письмо.

В пункте 14 промежуточного доклада Королевской военной полиции говорится:

«…властям было сделано предложение направить на экспертизу предсмертную записку заключенного №7, обнаруженную у него в британском военном госпитале».

Под властями здесь подразумеваются директора тюрьмы Шпандау, т.к. предсмертная записка находилась у них, а не у полиции. И полиция рекомендует отправить на экспертизу именно записку, обнаруженную в госпитале. А что же отправили на экспертизу?

В пункте 4 заключительного доклада полиции читаем:

«Во вторник 25 августа 1987 г. в Межсоюзной тюрьме Шпандау эксперт отдела спорных документов лондонской правительственной химической лаборатории (Cornwall House, Waterloo Road, London SE1 8XY) г-н ___ провел сравнение «предсмертной записки» (исследуемого письма) с известными письмами заключенного. Он также проверил шесть авторучек, найденных в одежде заключенного после смерти.

Г-н ___ заявил, что хотя его экспертиза проведена не в лабораторных условиях, и он обладает ограниченными знаниями немецкого языка, в частности особенностей, свойственных именно старому немецкому стилю письма, тем не менее, по его мнению, отмечаются области сходства вместе с подробными характеристиками, которые являются характерными для писавшего. Это не дает никаких оснований сомневаться в том, что автор сомнительного письма – заключенный №7. Копия рукописной записки, машинописная версия записки и перевод на английский язык прилагаются к данному докладу».

Фамилия специалиста-почерковеда в опубликованном докладе закрашена и ему не присвоен никакой номер. Но в прилагаемых к полицейскому докладу показаниях самого специалиста от 26.08.1987, он уже фигурирует как г-н 48. Специалисту-почерковеду были представлены для сравнения несколько страниц из блокнота для записей заключенного №7, подлинность которых не вызывала никакого сомнения, а также спорный документ. Этот документ британский эксперт описывает уже как двух-страничное машинописное письмо, первую страницу которого он и исследовал. Эксперт отмечает, что на передней части этой страницы вверху синими чернилами была сделана запись «Veantwortet 14.VIII». На задней части также синими чернилами была выполнена сама записка.

Однако двух-страничное машинописное письмо уже совсем не похоже на рукописную записку, сделанную на одном листе обычной белой бумаги, которую вкладывал в конверт начальник британского военного госпиталя полковник Хамер-Филип.

О том что, что для исследования представлялся не один лист, а больше, говорится и в пункте 11 показаний эксперта, где указано, что исследуемые записи располагаются «на передней и задней стороне страницы 1 исследуемого документа».

Вывод напрашивается вроде сам собой: «предсмертная записка» — подделка, а эксперт проводил исследования не честно. Однако посмотрим внимательно на само заявление британского эксперта, состоящее из трех страниц. Если заявления всех остальных свидетелей составлены на стандартных бланках, вверху которых типографским способом напечатано STATEMENT или ЗАЯВЛЕНИЕ, то первый лист заявления британского почерковеда выполнен на листе обычной бумаги, вверху которого машинописным способом напечатано STATEMENT OF WITNESS или ЗАЯВЛЕНИЕ СВИДЕТЕЛЯ.

На всех листах показаний свидетелей отпечатано STAFF IN CONFIDENCE, и только на первом листе показаний почерковеда такой отметки нет. Второй и третий листы заявления соответствуют всем стандартам. Для наглядности можно сравнить оформление первого листа показаний почерковеда с протоколом показаний Хамера-Филипа.

Можно сказать, что показания британского специалиста-почерковеда сформированы из двух частей: первого листа, отпечатанного на пишущей машинке на листе обычной бумаги, и второго-третьего листов, оформленных на стандартных бланках полицейского опроса. Что из этого является истиной, а что подделкой?

Стоит также отметить, что запись на первой странице исследуемого спорного письма, цитируемая как «Veantwortet 14.VIII», следует читать как «Beantwortet 14.VIII», что на немецком языке означает «Отвечено 14 августа». Заключенный №7 имел обычай делать пометки о своем ответе на получаемых им письмах. Порядок в переписке он уважал. Вероятно, британский специалист действительно не был знаком с немецким языком, и принял рукописное старонемецкое написание буквы В за V. Сходство на самом деле есть.

А может ошибка сделана кем-то сознательно, чтобы всем было понятно: эксперт языка не знал, даже элементарное слово не понял, оборудования для исследования у него с собой не было, условия исследования были далеки от идеальных. Соответственно никаких претензий к эксперту за его работу быть не может! Но ведь Королевская военная полиция, а за ней и весь мир приняли три листа кем-то составленного документа под названием «Заявление свидетеля» за неоспоримое доказательство подлинности «предсмертной записки» заключенного №7.

Но кто же вел опрос почерковеда? Подпись следователя Королевской военной полиции, принявшего данное заявление, отсутствует. На заявлениях всех других свидетелей подписи британских следователей стоят. Поэтому, вероятнее всего, подделкой является вторая часть показаний эксперта-почерковеда, в которой и сформулированы выводы.

Первый лист показаний британского эксперта-почерковеда.

В пункте 3 описывается документ, полученный им для изучения. Видно, что форма листа показаний отличается от всех других, имеющихся в деле.

Второй лист показаний британского специалиста-почерковеда.

В пункте 11 еще раз говорится о первой странице исследуемого документа. Этот лист показаний уже выполнен на бланке и по форме соответствует другим листам показаний, имеющимся в деле.

Третий лист показаний британского специалиста-почерковеда.

В заключении отсутствует обязательная подпись следователя, принявшего показания.

Таким образом, анализ опубликованных на сайте правительства Великобритании материалов расследования, проведенного Королевской военной полицией в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году по факту самоубийства заключенного №7 Рудольфа Гесса, свидетельствует, что:

Показания (Statement of Witness) британского специалиста-почерковеда, проводившего анализ предсмертной записки заключенного №7, приведенные на страницах 12-14 заключительного доклада полиции от 11.09.1987, с большой вероятностью фальсифицированы, по крайней мере частично.

Необходимо также обратить внимание на еще один момент, связанный проведением почерковедческой экспертизы. Кроме сходства почерка британский специалист пытался на глаз без соответствующего оборудования определить, какой из шести авторучек могла быть написана записка. В своих показаниях он подробно описал эти письменные принадлежности, обозначив их буквами от «а» до «f». При этом почерковед пришел к выводу, что записка, вероятно, была сделана авторучкой «d» или авторучкой «с», но в ней не осталось чернил для проведения исследования. Однако специалист не исключает, что для написания могла быть использована и какая-то совсем другая авторучка.

Понятно, что никто и не ждал от британца конкретного однозначного заключения. Даже такой вывод для дирекции Шпандау был поводом назвать экспертизу «неоспоримым доказательством подлинности предсмертной записки». Однако посмотрим внимательно еще раз на показания полковника Хамер-Филипа, где он перечисляет предметы, найденные в карманах Гесса после смерти. Авторучек и фломастеров, которыми теоретически могла быть написана предсмертная записка, у Гесса было пять. Откуда же взялась шестая авторучка?

Ни в докладах полиции, ни в показаниях почерковеда об этом нет никаких сведений. Получается, что кто-то из директоров тюрьмы Шпандау, а у них находились все вещи Гесса и они организовывали экспертизу, подложил еще одну авторучку в набор письменных принадлежностей для исследования. Не буду пока обсуждать причины такого действия, но однозначно можно сказать:

Количество авторучек, извлеченных из карманов Гесса после смерти (пять), не соответствует количеству авторучек, выданных британскому специалисту для экспертизы (шесть).

Кто же из директоров тюрьмы Шпандау и для чего был очень заинтересован в том, чтобы цвет чернил «предсмертной записки» и чернил авторучки совпал?

Продолжение в публикации «Зачем фальсифицировали расследование в Шпандау? Часть 3».

Автор: Андрей Плотников

О фальсификации британскими спецслужбами материалов расследования смерти Рудольфа Гесса можно также прочитать в статье «Расследование отравления шпиона Скрипаля. А можно ли доверять британским спецслужбам?»