Полет в Великобританию

Андрей Плотников. Тайна смерти Рудольфа Гесса: Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау.

Глава 3. Полет в Великобританию (Весна 1986 года)

С какой целью Рудольф Гесс задумал полет в Великобританию?

Директора, 6 марта

Лучи утреннего весеннего солнца сквозь жалюзи на окнах проникают в комнату дежурного на воротах. Здесь у меня началась дневная смена. На улице чувствуется запах наступающей весны, который навевает далекие от работы мысли. Но трудовой день начался, надо работать.

Около 10 часов в тюрьму приехал советский директор подполковник Черных. Сегодня четверг — день заседания директоров. В этом месяце Черных председательствует на заседании, поэтому ему необходимо проверить готовность к подписанию проекта совместного протокола, составленного по результатам предыдущего заседания. Кроме того, надо еще раз уточнить формулировку вопросов, которые он сегодня предложит рассмотреть своим коллегам. Вскоре прибыл британский директор подполковник в отставке Ле Тиссье. За ним появляется дуайен директорского корпуса — американский директор господин Кин. Последним из директоров в ворота МТШ я впускаю французского директора господина Планэ.

Директора совместно несут коллективную ответственность за безопасность тюрьмы, но каждый из них кроме того также курирует какую-либо сторону деятельности администрации. Советский директор отвечает за найм и организацию работы несоюзного персонала. На британского директора возложена эксплуатация и поддержание в надлежащем состоянии всех тюремных построек. Кроме того, он осуществляет связь с оккупационными властями, ведь Шпандау находится в британском секторе Берлина. Задача американского директора в МТШ — закупка и обеспечение функционирования технических систем и оборудования. Французский директор контролирует всю финансовую деятельность тюрьмы.

Господин Планэ — всего третий французский директор за всю историю МТШ: в кадровом вопросе французы придерживаются тактики стабильности. Британцы меняли своих директоров 14 раз, американцы — 15. Подполковник Черных — 21-й советский директор тюрьмы.

В зависимости от актуальности и остроты обсуждаемого вопроса, заседания директоров могут длиться один час, а могут и десять. По любому обсуждаемому вопросу необходимо достижение полного единогласия всех четырех сторон. Если единогласия достичь не удается, любой из директоров обладает правом вето, аналогично применяемому в ООН.

В комнате заседаний директоров стоит большой стол, за которым и проходят переговоры. Помимо директоров на них присутствуют переводчики и секретари тюрьмы в качестве стенографистов. Заседания директоров проводятся постоянно, несмотря на любую сложность международной обстановки. Они шли и в дни строительства берлинской стены, и в дни знаменитого танкового противостояния на переходе Чекпойнт Чарли. Были моменты, когда замирали всякие контакты между правительствами СССР и других стран-союзников, но и тогда дискуссии в Шпандау продолжались, и тюрьма служила своеобразным мостом между Востоком и Западом.

В МТШ ходит легенда, что в конце октября 1962 года, в самый разгар Карибского кризиса, когда мир стоял на пороге Третьей мировой войны, на очередном заседании директоров МТШ до позднего вечера шли споры по двум вопросам: нужно ли забирать у заключенного Гесса матрац для того, чтобы он поднялся, и нужно ли приобретать новый коленный бандаж для Шираха.

Изменения на границе, 10 марта

Я еду на утреннюю смену. На КПП Штаакен появилось новое сооружение. Почти на самом выезде с территории ГДР в нейтральную зону смонтировано новое заграждение — движущийся заградительный барьер. Огромный бетонный стержень, сечением примерно метр на метр и длиной метров пять, установлен на маленькие железнодорожные колеса и ходит по рельсам, перегораживая трассу и намертво преграждая путь любой технике.

В обычном состоянии барьер отодвинут с проезжей части, заторможен стопором и с помощью нескольких больших пружин находится во «взведенном» состоянии. При попытке силового прорыва в сторону Берлина на любом автотранспорте, дежурный нажимает кнопку, освобождается стопор и барьер перекрывает дорогу. Прорваться в Западный Берлин на автомобиле на КПП Штаакен теперь вряд ли возможно.

На территории Западного Берлина навстречу нам выстроилась многокилометровая пробка легковых и грузовых автомобилей. Сегодня суббота и тысячи западных берлинцев на выходные дни стремятся выехать на отдых в Западную Германию на своих автомобилях. Западноберлинская полиция никаких проверок не проводит, только упорядочивает выезд в нейтральную зону. А вот пограничники ГДР работают в поте лица, но пропускной способности КПП не хватает для такого потока машин. Поэтому пробка на переходе каждую неделю начинает выстраиваться с вечера пятницы.

О Горбачеве, 18 марта

Весна все больше дает о себе знать. На кустах и деревьях в саду МТШ набухают почки. Но сегодня дует ветер и на улице ощущения комфорта нет. «Заключенный № 7» как обычно прошелся по садовой дорожке, и мы с ним сидим в садовом домике. Здесь уютно. Я листаю газету, заключенный дремлет в своем кресле. Через некоторое время будильник нарушает его сон. Несколько раз зевнув, потянувшись и окончательно проснувшись он тоже берет газету и вдруг спрашивает:

— Ну, как Горбачев?

Не так давно в Москве прошел очередной съезд Коммунистической партии Советского Союза[1] и западные издания неоднократно писали об этом событии. Их привлекает новый многообещающий термин «гласность». Избранный год назад генеральный секретарь ЦК КПСС им тоже во многом импонирует. Вот и сейчас «номер семь» увидел в газете фотографию Горбачева и решил поинтересоваться.

Я начинаю рассказывать, что пришел новый руководитель страны, молодой и у людей с ним связано много надежд на то, что жизнь будет еще лучше. «Номер семь» с легкой улыбкой замечает:

— Молодой. Совсем молодой.

Он теряет интерес к беседе так же быстро, как и начал ее.

Питание заключенного, 22 марта

День я сегодня работаю старшим смены. Около 12 часов раздается звонок в дверь. Я открываю. С тележкой, на которой возят пищу заключенному, у двери стоит повар Коррейа Дос Рейс. Я забираю тележку, закрываю дверь. Два повара готовят еду для заключенного: португалец Коррейа и индиец Моте. Их кухня расположена на цокольном этаже главного здания тюрьмы. Три раза в день, приготовив пищу, повара привозят ее на тележке к дверям блока и передают старшему смены надзирателей. Я открываю салфетку, накрывающую тележку. Сегодня на обед «номеру семь» приготовлен португальский суп-пюре и тушеная треска с овощами. Португалец любит готовить свои национальные блюда, а заключенный доволен такой кухней. Я передаю тележку санитару, и Мелаоухи везет ее в блок к камере.

Диетическое питание рекомендовано для заключенного директорами несколько лет назад. А раньше все было по-другому. В соответствии с Уставом МТШ калорийность питания заключенных в Шпандау должна соответствовать норме немецкого тюремного пайка. Дополнительное питание могло выдаваться только по предписанию офицера-врача в связи с болезнью заключенного или в связи с его слабым физическим состоянием. В начальный период работы МТШ это требование неукоснительно соблюдалось. Но со временем западные партнеры в свои дежурства стали баловать узников и улучшать их меню.

Вопрос о рационе питания был в те годы одним из самых конфликтных в обсуждениях союзников. Директора и военные врачи месяцами спорили о том, сколько калорий необходимо для каждого заключенного. Зимой, когда заключенные работали только в блоке, клеили конверты, все соглашались с рационом питания по третьей категории. Но когда заключенные выполняли тяжелую работу в саду, западные союзники настаивали на введении второй категории (1999 калорий в день). Одним из аргументов было то, что заключенные в Шпандау в отличие от заключенных других тюрем не могут получать передачи продуктов. Советская сторона не соглашалась со второй категорией. Вопрос питания вышел за пределы тюрьмы и обсуждался в посольствах и даже правительствах стран-союзников.

Показательной является директива, полученная американским директором от своего руководства и прямо предписывающая в месяц американского председательствования «производить позволительное улучшение норм снабжения и увеличение питания для заключенных, страдающих сахарным диабетом или анемией». Для этого полагалось получить «в небольшом количестве масло, мармелад, мясо и сухое молоко». Дополнительный паек ни в коем случае не должен был превышать 1000 калорий. При этом американскому директору было рекомендовано: «Все соглашения об обращении с заключенными, которые мы подписали вместе с тремя державами, интерпретируйте гуманно и великодушно».

Курт Вальдхайм, 28 марта

Заключенный что-то пишет сидя на кровати в камере. Я перебираю предназначенные для него газеты, лежащие на столике в коридоре. У меня вечерняя смена в блоке. Надо скоротать время и что-нибудь почитать. Но сегодняшняя пресса, как никогда ранее, полна больших дыр — результат работы цензоров. Пару дней назад газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью, обвинявшую бывшего Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма в участии в военных преступлениях нацистов во время Второй мировой войны. Ранее эта информация не была известна мировой общественности.

Вероятно, она и дальше оставалась бы секретной, но сейчас Курт Вальдхайм стал кандидатом в президенты Австрии. Скоро выборы и соперники наносят удар. Конечно, окончательный выбор будут делать граждане Австрии, однако бывший Генеральный секретарь ООН — фигура глобального масштаба. Поэтому информационные агентства мира на все лады склоняют и развивают появившуюся новость о нацистском прошлом кандидата. Последствия этого мирового бума конкретно для МТШ — большие дыры на многих страницах во всех четырех разрешенных газетах.

Читать в газетах нечего, я иду в телевизионную комнату, переключаю канал за каналом. Советский Союз направил первую экспедицию на новую космическую станцию «Мир». Заключенному будет интересно. Ливийские ракетные катера пытались атаковать американскую авианосную группировку в Средиземном море. Два ливийских катера потоплены, потерь у американского флота нет. Интересно, зачем Ливии атаковать хорошо охраняемые авианосцы? Но основная новость — Курт Вальдхайм и его военная служба. Документальные кадры о расцвете нацизма и нацистских преступлениях идут по всем каналам.

В одном из роликов мелькает наш «заключенный № 7» рядом с Гитлером в роли «заместителя» на партийном съезде. На другом канале вижу его рядом с Герингом во время судебного процесса в Нюрнберге. А ведь это все запрещенная для заключенного информация. В программе телепередач нет никаких пометок цензора. Но они и не могли заранее предвидеть такой вал информации о нацизме по всем каналам. Запретить полностью просмотр телевизора? Для этого потребуется единодушное решение директоров. Пока оно будет достигнуто, история с Куртом Вальдхаймом уже забудется.

Поэтому, если «номер семь» решит традиционно посмотреть перед сном новости, то французскому надзирателю Парамону, который сейчас дежурит на воротах, придется на месте принимать решение — что запретить, а что разрешить смотреть. Впрочем, Парамон, как это часто бывает, вполне может остаться сидеть в своем кресле и даже не войти в телевизионную комнату. В этом случае заключенный останется один на один со своим запретным прошлым.

Слежка, 30 марта

Через контрольно-пропускной пункт Штаакен въезжаем на территорию Западного Берлина. И вдруг сразу после КПП за нашим «Рафиком» пристраивается черный «Опель». Сначала не обращаю на него внимание, но через какое-то время становится понятно, он следует именно за нами. Кто это и что хочет? Может быть это британская военная полиция усилила меры безопасности в своем секторе и негласно охраняет нас от возможных инцидентов? А может наоборот, члены неонацистской организации, выступающей за свободу Гесса, отслеживают передвижение надзирателей МТШ? Тогда с какой целью? Взорвать? Расстрелять?

С широкого проспекта сворачиваем на тихую улочку Вильгельмштрассе, на которой расположена МТШ. Автомобильного движения здесь практически нет. «Опель» следует за нами. Слева от дороги начались казармы британской пехотной бригады, до въезда в тюрьму остается метров двести. «Опель» снижает скорость и сворачивает с дороги в переулок направо. Кто это был?

Врачи, 3 апреля

Сегодня «заключенному № 7» предстоит медицинский осмотр. Он проводится каждый месяц всеми четырьмя союзными врачами. Если же у заключенного возникают какие-то проблемы в течение месяца, то врач председательствующей стороны в любое время суток готов прибыть в Шпандау по звонку старшего дежурного надзирателя. Помимо медицинского осмотра в этот день проходит и заседание союзных врачей, а вместе с ним и своеобразная передача ответственности за здоровье заключенного от одного врача другому. Сегодня советский врач «передает» опеку над заключенным американскому врачу. Осмотр «номера семь» проводится в комнате санитара, в которой имеется и некоторая аппаратура для диагностики. Мелаоухи тоже слегка волнуется: как коллеги-доктора оценят его деятельность?

«Заключенный № 7» в сопровождении надзирателя приходит в комнату для осмотра, санитар помогает ему разместиться на кушетке. Я, как старший смены, тоже обязан присутствовать на этой процедуре. Через некоторое время раздается звонок в дверь, и я впускаю в блок четырех союзных врачей.

Консилиум начинается с вопроса к заключенному о его самочувствие. Сначала «номер семь» жалуется на небольшие боли в области желудка. Потом рассказывает о проблемах с мочеиспусканием. Судя по лицам врачей и уточняющим вопросам, все эти проблемы им уже знакомы. Но вдруг заключенный заявляет:

— В последнее время у меня появились трудности с работой сердца. Я чувствую, что сердце бьется неравномерно, то замедляясь, то ускоряясь. Прошу установить мне кардиостимулятор.

Честно говоря, я слышал о такой штуке, но что это конкретно — не знаю. А «номер семь» говорит уверенно и со знанием дела. Когда он так подготовился? Американский врач, на правах старшего, пытается объяснить заключенному, что для установки кардиостимулятора нужна операция, а в его возрасте любая операция может быть опасна. Поэтому рекомендовать или не рекомендовать операцию можно будет только после всестороннего обследования и длительного наблюдения. Но «номер семь» непреклонен:

— Я знаю, операция проходит без общего наркоза. Поэтому, думаю, что она не опасна.

Врачи не стали продолжать дискуссию, а перешли непосредственно к осмотру пациента. Потом заключенного попросили вдохнуть воздух и подуть в трубочку, проверили объем легких. Затем санитар измерил температуру, давление, разложил заключенного на кушетке и подключил датчики электрокардиографа.

Я уже знаю, что если врачи решатся на операцию или какое-то серьезное лечение, то это будет происходить в британском военном госпитале. Там имеется специально оборудованная палата, готовая в любой момент принять заключенного. В этом случае старший дежурный надзиратель и надзиратель в блоке будут дежурить в госпитале возле заключенного, а в МТШ останется только один надзиратель у главных ворот.

Осмотр закончился. Врачи объявляют «заключенному № 7», что состояние его здоровья за месяц существенно не изменилось и соответствует возрасту. Санитару ставится задача — продолжить прием препаратов, назначенных ранее союзными врачами. Все расходятся по своим местам.

Взрыв в «Ла Белль», 5 апреля

Суббота. Утром еду на дежурство. Сразу при въезде в Западный Берлин отмечаю, что что-то случилось. На пропускном пункте усиленный наряд западноберлинской полиции. Почти на каждом перекрестке стоят британские военные патрули. Въезд на территорию британского военного городка недалеко от тюрьмы охраняет бронетранспортер. У нашего тюремного шлагбаума дежурит машина берлинской полиции.

На завтраке французский надзиратель Пэнсар объясняет мне, что ночью взорвали военных в американском секторе Берлина. Есть погибшие. Больше он пока ничего не знает. Позавтракав, иду в тюрьму. Дежурный на воротах британец Орвин встречает меня вопросом: «Ты знаешь?…» Я пока мало знаю, Орвин тоже. Он еще не сменился с дежурства. Я беру ключи, иду в блок. По ходу здороваюсь со старшим дежурным надзирателем. Заключенный занят обычными утренними процедурами под руководством санитара. Все нормально, можно включить телевизор и посмотреть новости. Однако пока идут отрывочные и противоречивые сюжеты о произошедшем. И только часа через два складывается общая картина случившегося.

Ночная дискотека «Ла Белль» (La Belle) — излюбленное место отдыха американских военнослужащих, расквартированных в Западном Берлине. В эту ночь на субботу она также была полна. Около часу ночи в помещении прогремел взрыв. Есть погибшие и много раненых. Количество пострадавших по информации разных каналов разное, но счет идет на сотни. Американские военные и западноберлинская полиция ведут расследование.

Библия, 7 апреля

Ночная смена на воротах. За окном спит Берлин. В дежурной комнате полумрак. Горит настольная лампа. В такое время удобно читать и размышлять о жизни. На тумбочке в углу как всегда стопка свежей прессы, оставленной надзирателями. Но сегодня поверх газет лежит книга в хорошем синем переплете. Оказывается, «Библия» на русском языке. Не спеша листаю фолиант и отмечаю золотое тиснение на обложке, хорошую отбеленную бумагу, качественную печать. Как она оказалась здесь? Ясно, что принес ее кто-то из союзных надзирателей. Понятно также, что принесли специально для советских представителей. Зачем? Помочь скоротать время ночного дежурства? Приобщить к религии?

Во время обучения в университете у меня был предмет: «Научный атеизм». Даже зачет и экзамен были. Нам рассказывали, как критически подходить к написанному в Библии, как опровергать ее постулаты. Но саму Библию я держу в руках первый раз в жизни. Поэтому с интересом листаю страницы и просматриваю содержание, пытаясь вспомнить университетский курс обучения, сравнить написанное с изученным в те годы. «Научный атеизм» на математическом факультете университета преподавали совсем мало, да и не придирались сильно. Поэтому что-то из былых знаний уже стерлось в памяти. Но чтение самой Библии не захватывает, очень много непонятных моментов. Нужен переводчик с русского на русский или толкователь написанного. Через какое-то время откладываю книгу в сторону.

Пресса, лежащая на тумбочке в дежурке ничья, а точнее — общественная. Любой надзиратель может как положить туда газету или журнал, так и взять. Поэтому Библию с тумбочки я смело могу забрать себе в качестве сувенира. Смущает одно: книга выпущена в издательстве «Посев», являющемся издательством антисоветского Народно-трудового союза (НТС), базирующемся в ФРГ. В советской прессе и по телевидению неоднократно рассказывалось о провокациях, проводимых членами этой организации. Может и сегодня, случайная русскоязычная Библия — начало провокации? Я возвращаю книгу в стопку прессы на тумбочку.

Подготовка к войне, 13 апреля

Сидим с «заключенным № 7» в телевизионной комнате и смотрим вечерние новости. В результате расследования взрыва в дискотеке «Ла Белль», произошедшего несколько дней назад, американцы пришли к выводу, что виновата Ливия. Ей предъявлен ультиматум: или выдать виновных во взрыве, или ее будут бомбить. На экране телевизора показывают американские авианосцы «Америка» и «Корал Си», перемещающиеся к берегам Ливии. Но «номера семь» больше интересуют американские бомбардировщики FB-111, которые на авиабазе в Великобритании готовятся к вылету. На экране телевизора показывают, как к самолетам подвешиваются бомбы и ракеты, производится заправка.

Совсем не верится, что это по-настоящему. Ведь настоящая война должна начинаться тайно, а не с демонстрации готовности к ней всему миру. Да и потом, от Великобритании до Ливии довольно далеко. Смогут ли самолеты долететь, отбомбиться и вернуться назад? Конечно, можно бы спросить мнение заключенного по этому вопросу. Много лет назад он после почти шести часов одиночного полета вывел свой самолет точно к намеченной точке над чужой территорией. Но «заключенный № 7» уже покидает телевизионную комнату и идет готовиться ко сну.

Радиостанции на машинах, 18 апреля

Доклад о слежке при следовании в МТШ по территории Западного Берлина и взрыв в американском секторе привели руководство Группы советских войск в Германии к решению о повышении мер безопасности советских надзирателей при поездках на дежурство. На каждый из автомобилей, совершающих поездки в МТШ, теперь установлена радиостанция. Дежурный в Потсдаме постоянно находится на связи. Разработана специальная кодовая таблица, с помощью которой можно сообщить о своем местонахождении и о возникшей нештатной ситуации. Мы верим, наши своих в беде не бросят!

День рождения, 26 апреля

Сегодня «заключенному № 7» исполнилось 92 года. Я заканчиваю дневное дежурство в блоке, пора ехать домой. В течение дежурства ничего не говорило об особенностях сегодняшнего дня, он ничем не отличался от других. Не было ни праздничного торта, ни зажженных свечей, ни пышных речей. Никто не приходил к заключенному с поздравлениями. Интересно, а сам-то он помнит, что у него сегодня день рождения?

Наш «Рафик» выезжает за тюремный шлагбаум, но проезд по Вильгельмштрассе перекрыт. Несколько полицейских машин с мигающими маячками, металлические ограждения, полицейские с пластиковыми щитами и дубинками в руках — все говорит о том, что дело серьезное. За полицейским оцеплением видна группа агрессивно настроенных молодых людей с нацистскими эмблемами. Над ними развернут плакат, призывающий к освобождению Рудольфа Гесса. Неонацисты что-то кричат, вскидывают руки вверх в фашистском приветствии и пытаются теснить полицейский кордон. Они рвутся поближе к тюрьме. Полицейские быстро выхватывают из толпы одного из нападавших, заламывают руки и уводят в полицейский фургон. Действие продолжается дальше.

Регулирующий движение полицейский показывает нам, что нужно ехать в объезд. Мы трогаемся с места. Видно, что день рождения бывшего «заместителя фюрера» вне стен тюрьмы отмечается более активно, чем внутри.

Мистер Лонг, 5 мая

По пути на завтрак в столовую встречаю британского надзирателя мистера Лонга.

— Здравствуйте, господин Плотников! — говорит он с улыбкой и протягивает мне руку в тонкой лайковой перчатке. Среди моих знакомых не принято пожимать руку в перчатке, да и снять перчатку перед рукопожатием считается у русских признаком хорошего тона. Но мистер Лонг — это особый случай. Потомок старого английского аристократического рода, он с 1979 по 1981 год был британским директором МТШ, а после прихода подполковника Ле Тиссьера остался в тюрьме простым надзирателем. Я не знаю причин, побудивших его на такой поступок. Но с ним всегда интересно общаться. У него острый ум и хорошее чувство юмора. Он не кичится своим положением и работает наравне с другими британскими надзирателями. Но манерами, жестами, поведением отличается. Конечно, он не одевается в магазине C&A.

Вот и сейчас, на нем пальто цвета кофе с молоком из тонкой шерсти, зеленый шарф, в руках портфель из кожи крокодила. Мистер Лонг рассказывал мне, что очень скучает по своей конюшне в имении в Англии, где у него много породистых лошадей. А здесь, в Западном Берлине, нет условий для их содержания. Поэтому здесь у него только одна пара серых в яблоко. На моей родине — Кубани тоже любят лошадей. Поэтому у нас всегда есть общая тема для беседы.

Мы продолжаем разговор уже за столом, но на этот раз не про лошадей. В последнее время во всех английских бульварных газетах, которые во множестве приносят в МТШ британские надзиратели, со всеми подробностями обсуждается роман принца Эндрю и Сары Фергюсон. Дело, похоже, идет к свадьбе. Множество фотографий, сделанных папарацци, показывают жизнь этой пары, кажется, круглые сутки. Но что у них общего? Младший сын королевы Великобритании Елизаветы II, офицер Королевского военно-морского флота, красавец принц и огненно-рыжая вся в веснушках женщина с туманным прошлым. Эндрю мой ровесник, да и тезка к тому же. Поэтому, хотя я сам давно женат, но слежу за развитием их отношений, как и вся Великобритания. Мнение господина Лонга в этом вопросе мне очень интересно.

Лонг не спеша рассказывает о том, что королевская семья с пониманием отнеслась к выбору принца и приняла Сару. Сама королева относится к ней благосклонно и согласна на брак. А что касается ограничения возможности наследования престола после такого брака, то у Эндрю есть старший брат Чарльз и все равно престол останется за ним и его потомками, так что Эндрю в этом плане ничего не светит. Только если теоретически.

Однако сам мистер Лонг считает, что Сара не является достойной парой для члена королевской семьи. Ей не хватает такта, чувства меры, хороших манер и еще много чего. Господина Лонга и многих его знакомых терзают сомнения, что Сара когда-нибудь может выставить в нехорошем свете и принца Эндрю, и королевскую семью, а значит и всю старую добрую Англию.

Завтрак закончился. Я иду работать.

Полет Рудольфа Гесса, 10 мая

Сегодня исполняется 45 лет с того дня, как «заместитель фюрера» совершил свой знаменитый полет в Шотландию. Соответственно уже 45 лет он находится в плену и тюрьме. Впечатляющий срок.

Летную школу Гесс окончил в октябре 1918 года в самом конце Первой мировой войны. Он совершил несколько вылетов над территорией Бельгии, однако в серьезные воздушные схватки ни разу не попадал. После завершения войны и демобилизации Гесс сохранил увлечение авиацией. В 1920 году являясь членом Добровольческого корпуса фон Эппа Рудольф Гесс летал на аэроплане во время усмирения мятежа «спартаковцев» в Руре.

С началом партийной деятельности Гесс уговорил издателей «Фелькишер Беобахтер» купить «в целях рекламы» легкий самолет фирмы «Мессершмитт» и летал на нем над местами слетов и митингов. В 1932 году Гесс пришел вторым к финишу в престижной авиационной гонке «Цугшпитце». После начала Второй мировой войны в 1939 году Гесс попросил у Гитлера разрешения поступить в Люфтваффе. Гитлер не только отказал своему заместителю в этой просьбе, но и запретил летать в течение года. Но год прошел.

Летчик Рудольф Гесс на Западном фронте в ноябре 1918 года

О ходе подготовки Гесса к перелету в Шотландию довольно подробно рассказал в заявлении под присягой в мае 1981 года бывший старший пилот фирмы «Мессершмитт» Гельмут Каден. Впоследствии его показания были перепечатаны во многих газетах и журналах.

По словам Кадена, Гесс впервые появился на заводе фирмы «Мессершмитт» в Аугсбурге летом 1940 года и попросил подготовить ему для ознакомительного полета самолет «Мессершмитт» Bf.109, на тот момент самый современный немецкий истребитель. Но главный пилот фирмы Вилли Штёр и профессор Мессершмитт убедили его, что одноместный истребитель Bf.109 является сложной в управлении машиной даже для опытных пилотов. При этом Каден подчеркивает, что Гесс именно попросил подготовить самолет, в то время как «заместитель фюрера» мог бы просто приказать.

Гесс вернулся в Аугсбург в сентябре 1940 года и в этот раз уже изъявил желание научиться летать на самолете Bf.110, двухмоторном истребителе-бомбардировщике, в экипаж которого входили два пилота. Было совершено не менее 10 полетов, прежде чем Штёр и Гесс поменялись местами в кабине, и последний полностью взял управление самолетом на себя.

Затем Гесс стал совершать регулярные тренировочные полеты самостоятельно. При наличии благоприятной погоды он обычно приезжал на аэродром по воскресеньям, предварительно позвонив и попросив подготовить самолет. Завод в Аугсбурге серийно выпускал самолеты для фронта и Гессу для полетов каждый раз давали другой самолет, проходящий в этот момент контрольно-испытательные полеты.

Через какое-то время Гесс поинтересовался: — нельзя ли оставить для него постоянный самолет? На заводе возражать заместителю фюрера не стали, а Имперское министерство авиации после уточнения сведений вычеркнуло один самолет из листа поставок. Таким образом одна из машин была оставлена в Аугсбурге как опытный образец серии, и Гесс получил свой персональный самолет.

По желанию Гесса на самолете были произведены некоторые доработки. Блок управления радиостанцией был перенесен ближе к креслу пилота, чтобы летчик самостоятельно мог перестраивать частоту во время полета. С самолета были сняты пулеметы. Под крыльями были подвешены два дополнительных топливных бака по 900 литров каждый, что позволяло увеличить длительность полета с четырех до десяти часов, а дальность с 1600 до 4200 километров. Всю осень 1940 года, при наличии погодных условий, Гесс продолжал тренировочные полеты. При этом дополнительные баки не заправлялись, они были одноразовыми и предусматривалось их сбрасывание перед посадкой.

В субботу 21 декабря 1940 года в Аугсбург позвонили и попросили подготовить самолет Гесса и заправить все баки. Появление заместителя фюрера на аэродроме никого уже не удивляло, подготовка к полету и взлет прошли как обычно. Адъютанты Гесса ждали своего шефа вместе с наземным персоналом в бюро аэродрома. Короткий зимний день заканчивался, когда через три часа самолет Гесса вернулся на аэродром. При этом Гесс смог сесть на заснеженную полосу заводского аэродрома, не сбрасывая дополнительные баки, а в самолете оставалось еще в общей сложности около двух тонн горючего.

После приземления Гесс объяснил, что во время полета у него отказали рули направления. Осмотр показал, что ракетница выпала из своего держателя и заблокировала механизм руля направления. В своих показаниях Каден отмечает, что эта посадка является доказательством летного мастерства Гесса.

Вторую попытку полета в Великобританию, по словам Кадена, Гесс предпринял в воскресенье 28 января 1941 года. И снова самолет вернулся в Аугсбург после более чем трехчасового полета. Гесс сказал, что он не смог при помощи бортовой радиостанции услышать радиостанцию Калунборга на севере Дании, частоту которой планировал использовать для навигации. Мощность датского передатчика оказалась слишком низкой. Это произошло несмотря на то, что Bf.110 был оборудован новейшим по тем временам радионавигационным прибором.

Главный специалист по радиосвязи фирмы «Мессершмитт» Влютель посоветовал Гессу сначала ориентироваться на мощную радиостанцию Мюнхена, учитывая обратные данные прибора, а при появлении сигнала с радиостанции в Калунборге переключиться на нее.

В феврале, марте и апреле 1941 года, по заявлению Кадена, Гесс несколько раз приезжал на аэродром и совершал тренировочные полеты, но ни разу не летал с заправленными подвесными баками. 30 апреля 1941 года была объявлена очередная готовность к дальнему полету. Гесс находился в кабине самолета и уже завел оба мотора, когда прибежал адъютант, находившийся у телефона, подал знак выключить моторы и что-то сообщил своему шефу. Гесс затем объяснил Кадену, что получил приказ фюрера заменить его завтра во время празднования 1-го Мая.

10 мая 1941 года Гесс позвонил на аэродром и попросил подготовить «свой» самолет. Подготовка к полету прошла в обычном режиме. Гесс как обычно пожал провожающим руки и взлетел. И снова адъютанты Гесса и обслуживающий персонал аэродрома долго ждали в бюро. Когда стемнело и Гесс уже не мог приземлиться на аэродроме в Аугсбурге из-за отсутствия ночного освещения, старший адъютант вынул из кармана письмо и сказал, что должен немедленно передать это письмо Гитлеру.

Как известно, Гитлер, узнав о его перелете в Великобританию, немедленно лишил Гесса всех постов. В своем заявлении Каден особо отмечает, что в связи с этим и сам ждал некоторых неприятностей. Однако ничего не произошло. Никто до конца войны не задал Кадену ни одного вопроса о подготовке Гесса к полету.

В заключение своих показаний Каден констатировал, что во время посещений завода фирмы «Мессершмитт» и проведения полетов на Bf.110 Рудольф Гесс оставил вполне нормальное впечатление и не было ни малейшего намека, который позволял бы заключить о его умственном расстройстве.

Карта маршрута полета в Шотландию, составленная Рудольфом Гессом во время пребывания в Великобритании

О том, что перелет в Шотландию не был спонтанным, а готовился длительное время, свидетельствуют и показания на Нюрнбергском процессе Хильдегард Фат. Она работала секретарем заместителя фюрера с октября 1933 года, а с лета 1940 года в ее обязанности стало входить получение секретных сводок о погодных условиях над Британскими островами и Северным морем и передача этих сведений Гессу.

Из различных статей в прессе также известно, что конечной целью своего полета Гесс выбрал поместье Дугласа Дугласа-Гамильтона 14-го герцога Гамильтона и 11-го герцога Брендона в местечке Дангавел-Хауз в окрестностях города Глазго в Шотландии, где имелась собственная взлетно-посадочная полоса. Вылетев из Аугсбурга в 17.45, через пять с небольшим часов полета Гесс достиг своей цели. Однако в темноте не было возможности посадить самолет, поэтому Гесс решился на прыжок с парашютом, чего ранее никогда в своей жизни не делал. Так «заместитель фюрера» поздним вечером 10 мая 1941 года оказался в Великобритании.

12 мая 1941 года Гитлер снова взял НСДАП под личное руководство «полностью и исключительно» и до конца жизни больше уже не передавал никому своих партийных полномочий.

О Чернобыле, 12 мая

«Номер семь» традиционно гуляет по дорожке тюремного сада, я хожу рядом. Вдруг заключенный останавливается и показывая глазами на облачное небо говорит:

— Облака из Чернобыля, опасно.

Я не большой специалист в ядерных вопросах. По советскому телевидению рассказывают, что никакой особой опасности нет. В западной же печати много пишут о периодически надвигающихся на Европу облаках, которые могут принести радиоактивное заражение от взорвавшейся атомной электростанции. Рассказываю заключенному свое видение ситуации: от Чернобыля до Берлина далеко, облака не долетят; на первое мая в Киеве была большая демонстрация в честь праздника, если бы было опасно, то не проводили бы демонстрацию, поэтому бояться нечего.

— Особенно много радиации в зеленом салате и свежем молоке, — замечает «номер семь». Видно, что мой рассказ его не убедил. И откуда у него такие познания про радиацию?

Мы продолжаем прогулку уже молча.

Свидание, 15 мая

Сегодня на 10.30 назначено свидание заключенного с его сестрой Маргарет (Гретль) Раух. По такому случаю санитар еще утром побрил заключенного с особой тщательностью, уложил на голове волосы. Я работаю старшим смены, поэтому моя задача привести заключенного на свидание, проконтролировать сам ход свидания, а затем вернуть его назад в камеру. В назначенное время «номер семь» под наблюдением французского надзирателя Парамона по длинному тюремному коридору начинает медленно двигаться от своей камеры к выходу из камерного блока.

Раз в месяц заключенному полагается одно часовое свидание с родственниками. Кроме того, разрешается одно дополнительное свидание на Рождество. До 1969 года «заключенный № 7» отказывался от свиданий с родственниками, мотивируя тем, что не считает себя преступником и поэтому не хочет, чтобы родственники видели его в тюрьме. Но тяжелая болезнь и помещение в госпиталь вынудили его изменить решение, он попросил свидание с женой и сыном. Оно состоялось в госпитале 25 декабря 1969 года. С тех пор свидания проходят регулярно. Из близких родственников на свиданиях бывают:

Ильзе Гесс — жена заключенного;

Вольф-Рюдигер Гесс — сын заключенного;

Маргарет Раух — сестра заключенного;

Андреа Гесс — жена сына (невестка) заключенного.

Я открываю железную дверь блока, и мы втроем выходим в просторный холл. Комната для свиданий расположена совсем рядом. Пока Парамон запирает дверь в блок, мы с «номером семь» заходим в комнату свиданий. Там за большим столом уже сидит пожилая женщина — сестра заключенного. Чуть поодаль от нее расположились американский и советский директора МТШ. Они зашли через другую дверь, предназначенную для посетителей. Стол делит комнату на две зоны: зона заключенного и зона посетителей. Поэтому мы с заключенным находимся с одной стороны стола, посетительница с директорами — с другой. Я помогаю заключенному разместиться за столом, и мы с Парамоном занимаем места на стульях рядом. Разговор начинается.

Сестра рассказывает «заключенному № 7» о семейных делах, он задает вопросы. Потом речь идет о здоровье заключенного. Далее оба вспоминают Египет, свои детские места. Круг вопросов для общения исчерпан. И хотя есть еще время для продолжения свидания, «номер семь» прощается с сестрой и встает из-за стола. Мы возвращаемся в блок.

Ландыши, 20 мая

В тюремном саду буйствует весна: на кустах и деревьях распускаются листья, земля покрылась свежим зеленым ковром, зацветают каштаны и сирень.

Заключенный, нагулявшись по дорожке, дремлет в садовом домике. Я брожу по лужайке, подставляя лицо под лучи майского солнца, при этом через окна домика не упуская дремлющего из виду. Но что это? Под ногами из травы торчат меленькие беленькие цветочки. Я нагибаюсь — ландыши! Целая поляна ландышей почти рядом с садовым домиком. Вероятно, ветер или птицы занесли через каменную стену семена этих прелестных цветов и им здесь понравилось. Цветы ведь не знают, что они растут в тюрьме.

В этот день я подарил своей жене букетик ландышей.

Шахматы, 25 мая

Сегодня работаю старшим ночной смены. Американец Джордан, дежурящий в блоке, заходит ко мне в комнату, наливает кофе. Джордан хороший шахматист, и мы уже встречались с ним за шахматной доской. Поэтому американец без обиняков предлагает:

— Шахматы?

Мы расставляем фигуры. В наших международных баталиях важен не результат партии, хотя выигрыш, безусловно, тешит самолюбие, а возможность спокойного общения с умными людьми. Я глубже постигаю доселе неизвестный мне западный мир, партнеры, надеюсь, узнают что-то полезное о жизни в СССР. Но как только речь заходит о политике или идеологии, так сразу обнаруживаются большие противоречия во взглядах, разное видение одних и тех же событий и фактов. Некоторых иностранцев вообще пугает известие о том, что я — коммунист.

Но сегодня мы не спорим о политике, мы играем в шахматы. В какой еще другой обстановке, кроме шахматной партии за чашкой кофе во время совместного ночного дежурства, американец и русский могут спокойно побеседовать о жизни. Я осторожно интересуюсь его взаимоотношениями с «Дедом». Джордан несколько смущается, замыкается в себе и не хочет говорить на эту тему, но постепенно отходит и рассказывает, что «Дед» считает его за прислугу, при этом часто оскорбляет, когда они остаются вдвоем рядом.

Недавно на прогулке «Дед» пытался препятствовать Джордану зайти в садовый домик, несмотря на то, что на улице начался дождь. Американский директор знает о всех подобных случаях, но, обычно, господин Кин ограничивается «прочтением лекции» заключенному о недопустимости таких действий.

Нет никакой тайны среди союзного персонала МТШ, что заключенный до сих пор остается расистом по убеждениям. А может быть, направление Джордана на работу в МТШ было одним из способов американской стороны как можно больше «насолить» бывшему «заместителю фюрера»? А может американцы сами стали заложниками своей «самой демократической системы в мире» и не могут ничего изменить, даже поняв, что ошиблись? В любом случае страдает от сложившейся ситуации конкретный человек — хороший американский парень Джордан.

Солдатские байки, 31 мая

В майском номере мюнхенского журнала «Винер» (Wiener) опубликованы рассказы британских солдат, несущих службу в карауле по охране Шпандау. Автор утверждает, что все рассказано в берлинской пивной, соответственно верить сказанному можно с натяжкой. Однако интересно же знать мнение сторонних людей о своем рабочем месте и его окрестностях! Пусть даже преувеличенное.

Больше всего рассказов часовых с вышки № 3. Это та самая вышка, которая находится в саду тюрьмы и недалеко от которой заключенный вместе с надзирателем гуляет почти каждый день. Эта вышка стоит вне поля зрения других вышек, часовой находится как бы в зрительной изоляции от своих сослуживцев, поэтому, видать, и такие настроения солдат.

«Я служил в Северной Ирландии. Но в Белфасте мне не было так страшно, как в Шпандау. Если сержант проверяет бдительность часового на вышке № 3, то он сначала предупредит его по телефону, чтобы не быть застреленным своим же нервозным товарищем. Бывали случаи, когда часового находили забившимся в угол с винтовкой наизготовку».

«Вышка № 3 — заколдованное место. Внизу зарыты останки убитых евреев, там до сих ничего не растет. Один французский солдат выбросился с этой вышки, а британец повесился. Никто из нас не хочет стоять на вышке № 3».

«В прошлом году один мой товарищ сделал двадцать выстрелов. Он дрожал всем телом и сказал, что перед окном сторожевой вышки видел какое-то бледное видение».

«Как-то раз ночью что-то как начало сыпаться и греметь! А что это было? Да, Рудольф придумал — хотел нас напугать и загремел посудой, как сумасшедший. Ему это нравится, ему смешно от этого. Один солдат чуть не наделал в штаны от ужаса. Да и у нас остальных вспотели руки».

«Поднимаешься ты на вышку по каменной винтовой лестнице, как в фильме ужасов. Идешь, а по сырой винтовой лестнице и по булыжнику слышится — скрип, скрип. А потом наверху стоишь и ждешь, что снова раздастся этот “скрип, скрип” и что-нибудь пройдет внизу. Жуткое напряжение. Лучше всего встать спиной в угол, винтовка наизготовку, так спокойнее».

Почитаешь такие рассказы и не совсем понятно: караул охраняет тюрьму или надо охранять караул от приведений? Среди рассказов есть и философские, с точно подмеченной изюминкой МТШ.

«Это сумасшествие. Ты заходишь с ротой охраны в большие ворота, и пошла машина времени — раз! — и ты маршируешь уже здесь, внутри, а там, снаружи, остался 1986 год. Тут все пусто и разбито, стены закопченные, окна такие, как, наверное, после войны, в 1945–1947 годах. Вот ты входишь в этот двор и оказываешься сорок лет назад. Даже не можешь себе представить, что это значит. Но внутри чувствуешь себя совсем по-другому, и все здесь странно и не так, как там, снаружи. А ты стоишь наверху, на вышке, как на границе между 1986 и 1947 годами».

Глава 2 Оглавление Глава 4

___________________________________

[1] Имеется в виду XXVII съезд КПСС, проходивший с 25 февраля по 6 марта 1986 года.

Скачать электронную книгу о тюрьме Шпандау на русском языке для чтения или прослушивания